На обратном пути сама Катя вести машину не могла: ее от адреналина колотило как на вибростенде, – вот Бонита и села за руль «девяностого». По пути она забрала у Кати два плоских свертка с деньгами от Светланы. На одном из них был скотчем приклеен распечатанный на принтере список с именами и номерами счетов. Имена были разные, но инициалы совпадали. Причем совпадали как с буквами С. Б., так и с Е. К. Похоже, они делили деньги пополам, что меня удивило. Тогда получается, у них и вправду серьезно, потому что ни при каких иных условиях Светлана бы никого не поставила в равные с собой права.
После недолгих обсуждений Катю мы решили привезти на нашу виллу и держать там до тех пор, пока она не придет в себя, потому что отпускать ее куда бы то ни было в таком состоянии было нельзя. Свалится под откос вместе с машиной. Или пускай Светлана свою возлюбленную сама эвакуирует – проявит заботу, в конце концов.
Приехали на виллу без лишней суеты и помпы. В Катю я немедленно залил порцию водки, смешанной с соком, заставив выпить стакан этой оранжевой смеси чуть ли не залпом, а затем разболтал еще порцию и сунул ей в руки, для того чтобы попивала между делом. Средство от стресса проверенное и безупречно работающее, только злоупотреблять им не надо.
Надзирать и составлять компанию Кате мы оставили говорливого Раулито, развлекавшего ее какими-то рассказами о своей жизни во Флориде, а мы с Бонитой удалились в комнату, которая выполняла функции кабинета в этой вилле. Там мы незаметно переложили свертки с деньгами от Светланы в наши рюкзаки, а деньги из сейфа Родмана взялись считать. Получилось намного больше, чем мы рассчитывали. Мы ожидали около двух миллионов, а получили три миллиона сто двадцать тысяч. В любом случае их следовало раскидать на кучки.
Смит рассчитал свою долю как четверть от двух миллионов, соответственно претендовал на пятьсот тысяч. Ну и незачем повышать ставки, пятьсот тысяч – очень красивая, круглая цифра, к тому же просто большие деньги. Я отложил их в сторону, попросив Бониту упаковать их в плотный бумажный пакет и обмотать скотчем. Со Смитом порядок. Осталось два миллиона шестьсот двадцать тысяч в банковских упаковках, но с серийными номерами вперемешку, к моей радости. Видимо, Родман сам не хотел таких денег, которые отследить можно. Затем я отсчитал семьсот восемьдесят тысяч. Это двадцать пять процентов от первоначальной суммы, которые идут Светлане и Кате. Как с ними поступать – я знал. Их надо было внести на те же счета, которые указаны в списке, увеличив первоначальные суммы пропорционально дополнительными взносами. Более чем удвоилось все для них. Повезло.
У нас остался миллион восемьсот сорок тысяч – немаленькая куча «игральных карт» на столе перед нами. Ну да ничего, сейчас она превратится в рядок маленьких кучек – с этим не задержится.
Шестьдесят тысяч для Джо и Джей-Джей. У них работа попроще, чем у остальных, поэтому пока и сумма поменьше. Но это все равно много, за эти деньги можно дом в Аламо купить или неплохую машину, а машины в наших краях дороги. Остаток я поделил ровно пополам. Половина пойдет в «фонд развития отряда», если так можно сказать, а вторая – делится на всех. При этом командир получает двойную долю. Нас всего восемь, Джо и Джей-Джей в этот раз оплачиваются отдельно. Значит, делим половину остатка на девять частей и получаем по девяносто восемь тысяч с копейками каждому, сто девяносто семь с мелочью мне, а наш семейный доход составил двести девяносто шесть тысяч. Все суммы округляются до ровных, а остатки скидываются в одну кучку – и на них празднуется счастливое возвращение, буде такое состоится. А если не состоится, то тогда и вся остальная арифметика становится неактуальной. А если все о'кей, то мы легко и запросто сможем рассчитаться с банком за дом Бониты, а заодно покрыть немалую часть кредита, полученного от Русского Промышленного банка.
В теории это все очень хорошо, главное – чтобы завтра не убили, а вот сегодня надо бы деньги всем раздать, потому как если их повезу я один, а со мной что случится, то все остальные останутся несолоно хлебавши. Не устали от бухгалтерии? Лично я – нет: в финансах должен быть порядок, а воюем мы на самообеспечении.
Территория Ордена, остров Нью-Хэвен
22 год, 16 число 10 месяца, суббота, 22.00
К вечеру этого долгого дня нас поочередно посетили Светлана, которая забрала и увезла домой все еще не пришедшую в себя и уже изрядно пьяную Катю, и Смит, которому я передал туго увязанный скотчем пакет из плотной бумаги, где были упакованы пятьсот тысяч экю в «игральных картах». Вообще, как бы я ни иронизировал по поводу местных наличных денег, но они были намного удобней старосветских. Пластик не знал износа, размер и толщина облегчали их упаковку, а внешний вид со сплошными голограммами – ничего, быстро привыкаешь. Хорошие деньги, компактные и удобные для тайных расчетов. А если учесть, что они действительно были обеспечены золотом, в отличие от «фантиков» другого мира…
– Смит, и теперь последнее – я говорил с Беляевой, – сказал я ему, когда он уже собирался на выход. – Она подпишет вам рапорт об отставке в любое время, после того как утихнет скандал вокруг Родмана. Сегодня вечером она отправляет вас на материк с каким-то заданием.
– Я знаю, мне сообщили, – кивнул он. – Еду организовывать офис Отдела на Базе «Северная Америка», который будет работать на все Базы северней Залива. Через три часа вылет. Это правильное решение: не стоит нам всем вместе здесь мельтешить.
– Тогда – удачи, – протянул я ему руку. – Я тоже скоро улечу.
Знал бы он, что здесь будет до того, как я покину остров…
– Удачи и вам, – пожал мою руку Смит. – Вряд ли уже увидимся здесь. Может быть, судьба сведет позже.
Вдруг он спохватился:
– Да, что с этими?.. Я даже не спросил… – Он неопределенно кивнул куда-то за окно, но я его понял.
– Оба умерли, Бернстайн – в муках, – ответил я.
– Официальная версия? – уточнил Смит. – Будет какая-нибудь?
– Маллиган не выдержал происходящего – и после бегства начальника передал в Отдел записи развлечений Бернстайна, вызвав для этого Екатерину Ковалеву, – начал я излагать версию. – После этого он ворвался в комнату, где тот мучил женщин, пустотелыми пулями сорок пятого калибра отстрелил тому гениталии, прострелил колени и дважды выстрелил в живот. Дождался, когда Бернстайн умрет, после чего вышиб свои мозги на стенку.
Смит помолчал, затем сказал:
– Видите, что бывает, когда даже у таких мерзавцев просыпается совесть? Как бы то ни было, но пока их никто не обнаружил.
– Начнут искать предателя Родмана – и сразу найдут, – уверенно заявил я. – Или просмотрят пленку в Отделе и кинутся туда. Ковалева ее уже доставила на место.
– Возможно, – кивнул он. – А что с девушками?
– Мы не успели, – вздохнул я. – Я думал, что если Бернстайн здесь проводит по несколько дней, то не убивает их сразу. А рисковать, напав до отъезда Родмана, мы не могли. А он их в первый же день замучил.
– Что он с ними сделал?
– Я не знаю, – мотнул я головой. – Я видел только одно тело и лишь частично. Больше смотреть не смог. Вам в Отдел попали видеозаписи этого. Если вам хочется знать…
– Не хочется, – сказал Смит, затем продолжил: – Когда-то давно, когда я работал в Мексике, на нас работала одна девушка из полиции Тихуаны. Ее внедрили осведомителем, как любовницу одного из боссов. Она попалась. После этого я совсем не хочу знать, что может сделать с женщиной моральный инвалид.
– Понятно. Хорошо, тогда давайте попрощаемся. – я протянул ему руку. – Приятно было иметь с вами дело. Думаю, что после сезона дождей я найду вас в Кадизе.
– И вам удачи. Увидимся в Кадизе.
Смит уехал, а я объявил общее собрание. У нас еще и на вечер были дела, которыми мы собирались заняться после наступления темноты. А для начала – «прогон» по боевому расписанию на завтра, действиям групп, обязанностям каждого и так далее. Ошибок быть не должно: слишком велика ставка.